Пресса
10.04.2008
Воскрешение "Реквиема"
Сергей Ходнев, КОММЕРСАНТЪ № 204(4021) от 11.11.2008
В Москве в римско-католическом соборе Непорочного Зачатия прошли три концерта, на которых исполнялось одно и то же произведение — "Реквием" Моцарта. Все три раза знаменитая заупокойная месса звучала не вполне привычным образом. Вместо общеизвестной версии исполнители использовали некоторые из альтернативных редакций, которые создавались в разное время, пытаясь таким образом воссоздать исходный замысел композитора, не успевшего закончить свой предсмертный шедевр. Версию "Реквиема", представленную Павлом Сербиным и его оркестром Pratum Integrum, слушал СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
На момент смерти Моцарта его "Реквием" был от завершения самым прискорбным образом далек. Полностью оркестровать композитор успел лишь вступительный номер. Четыре последних номера (от "Sanctus" до "Lux aeterna"), вероятно, не успел и начать. Остальные разделы "Реквиема" существовали по большому счету в набросках: вокальные линии плюс аккомпанирующая партия basso continuo, и только в некоторых случаях были намечены основные оркестровые партии.
Могло статься, что "Реквием" так и остался бы в этом эскизном состоянии, если бы не нужда Констанции Моцарт в полсотне дукатов, которые причитались бы композитору, будь месса закончена. Потому-то вдова и решилась любой ценой представить заказчику "Реквиема" графу фон Вальцеггу рукопись законченного произведения. Сначала она (натурально в тайне) обратилась с просьбой завершить "Реквием" к ученику и другу Моцарта Йозефу Эйблеру, но тот дошел только до конца секвенции "Dies irae", а дальше сочинять за покойного отказался. Только после этого за дело принялся Франц Ксавер Зюсмайр, который и вошел в историю как человек, закончивший "Реквием" Моцарта: та полная версия "Реквиема", которую все мы знаем,— это именно его работа.
Констанция Моцарт, у которой на то были свои резоны, утверждала, что Зюсмайр при этом располагал некими инструкциями самого Моцарта, что невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть. Уже в ХХ веке несколько музыковедов, недовольных волюнтаризмом Зюсмайра, предложили свои варианты реконструкции "Реквиема" в том виде, каким его задумывал Моцарт,— естественно, гипотетические, каждый со своим научно-исследовательским "потому что". Одну из этих версий, предложенную в свое время американцем Робертом Левином, как раз и представляли два из теперешних концертов в католическом соборе. Однако Павел Сербин и Pratum Integrum, выступавшие в первый вечер, предложили иной подход. Начало "Реквиема" прозвучало, естественно, в версии самого Моцарта; далее следовали те номера, которые успел обработать Йозеф Эйблер, в его редакции, и это была, между прочим, российская премьера. Остальные части исполнялись во все той же редакции Зюсмайра, но зато, как и весь "Реквием" в этот вечер, на исторических инструментах и в исторической же манере. Для отечественной истории исполнений "Реквиема" это, как выясняется, тоже новация.
Не то чтобы слушателя в результате поджидали сплошь сенсационные впечатления; отличия предъявленной редакции Эйблера состоят в основном в более строгой и сдержанной оркестровке плюс несколько тактов в "Recordare Iesu pie", где иначе выписаны вокальные партии. Работы солистов (сопрано Яна Иванилова, меццо Алиса Колосова, тенор Борис Степанов и баритон Кирилл Краюшкин) были опрятны, но в общем, не более того; камерный хор католического собора в этот раз, к сожалению, звучал по-любительски, да и размещение хористов в две линейки вдоль соборного нефа (сопрано-альты слева, тенора-басы справа) в акустическом смысле оказалось невыигрышным. Наибольшую выгоду для предприятия составила, пожалуй, игра оркестра, демонстрировавшая и внешнюю отточенность манеры, и исполнительскую зрелость, и интересную картину тембров — не только исторические духовые, но даже и старинные литавры с их звонкостью придавали захватанному драматизму "Реквиема" властную остроту красок.
Самым запоминающимся моментом концерта, как бы то ни было, оказался знаменитый финальный номер секвенции — "Lacrimosa dies illa". Нетронутый Эйблером хоровой номер исполнили в результате сперва ровно так, как в автографе Моцарта — возможно, последней нотной странице, которая вышла из-под его пера. Вот обрываются партии струнных, вот хор уже поет a cappella — и внезапно умолкает на десятом такте, там, где остановился композитор — и лишь после паузы снова с "Lacrimosa" "Реквием" вновь начинает звучать уже в версии Зюсмайра. Впечатление не столько чисто музыкальное, сколько психологическое: в вечной борьбе сантиментов и исследовательской правды вокруг моцартовского "Реквиема" даже этот ориентированный на научность концерт не смог не дать места сантиментам. Пусть и научно обоснованным.
Сергей Ходнев
оригинал статьи на сайте "Коммерсанта"