Пресса

Декабрь 2004

Некошеный луг безумного Тица в иллюзиях французского барокко
Игорь Корябин, журнал «Музыка и время», № 12/2004

Pratum Integrum (лат. «некошеный луг») – название отечественного оркестра, исполняющего старинную музыку. Это единственный в России коллектив, в котором представлены все группы исторических инструментов. Оркестр очень часто на своих концертах функционирует и как инструментальный ансамбль, исполняя музыку, написанную для камерных составов исполнителей. Старинная музыка все еще мало изучена, особенно в России, и оркестр Pratum Integrum выбирает репертуар, который доселе был неизвестен широкой публике. Поэтому его музыкальное кредо всегда свежо и сокровенно, актуально и первозданно, как некошеный луг, что отразилось даже в самом названии коллектива, а просветительские «подвижнические» аспекты его деятельности уже наметили вполне очевидные исполнительские ориентиры и, если хотите, определенные эталоны, ведь многие музыканты оркестра получили образование за рубежом, в лучших консерваториях мира, под руководством основателей исторического аутентичного исполнительства.

В арсенале оркестра Pratum Integrum подлинные старинные инструменты XVIII – XIX веков, или их копии, отличающиеся высокой степенью соответствия оригиналу. В то время как на Западе инструментальная аутентичность – явление весьма и давно уже распространенное, то в России в последние годы музицирование на исторических инструментах делает весьма успешные шаги! Оркестр Pratum Integrum – одно из явных тому подтверждений. Аутентичное исполнение серьезно меняет звуковой облик произведений, оно подобно художественной реставрации: музыкальная картина предстает очищенной от позднейших наслоений.

Для того, чтобы сочинения XVIII века вернулись в концертные залы, Pratum Integrum ведет активную исследовательскую работу. Результаты этой работы уникальны:найдена Симфония до мажор Максима Березовского (самая ранняя русская симфония), обнаружена первая опера Дмитрия Бортнянского «Креонт» (ее считали утраченной). Были восстановлены многие другие сочинения, как русских, так и западных композиторов, зазвучала музыка иностранцев, живших в России. Например, в исполнении Pratum Integrum впервые были записаны произведения Антона Фердинанда Тица, блестящего скрипача-виртуоза, снискавшего славу при дворе Екатерины II.

История оркестра началась в 1993 г., когда при Московской консерватории был создан Ансамбль Старинной Музыки. В этом ансамбле под руководством Алексея Любимова, пианиста с мировым именем, в разные годы выступали почти все будущие оркестранты Pratum Integrum. В 2001 г. они объединились в самостоятельный коллектив и дали серию концертов старинной музыки под общим названием «Musica Antiqua Sankt Petersburg». Успех этого проекта имел два важных последствия. Во-первых, исполнители ощутили себя как слаженный оркестр, вполне готовый к постоянным выступлениям; во-вторых, на музыкантов обратили внимание: началось сотрудничество с российской компанией « Essential Music ». При поддержке этой компании в 2003 г. коллектив возобновил свою деятельность уже как постоянный оркестр под названием Pratum Integrum(художественный руководитель – виолончелист и гамбист Павел Сербин, концертмейстер – скрипач Сергей Фильченко).

ОркестрPratum Intergrum играет без дирижера или под руководством приглашенных маэстро. В сезоне 2003/2004 большой радостью для коллектива и московских любителей музыки стали концерты с великолепными европейскими музыкантами, крупнейшими специалистами в области старинной музыки – дирижером и скрипачом Сигизвальдом Кёйкеном (Бельгия), дирижером и клавесинистом Тревором Пинноком (Великобритания), солистами ансамбля старинной музыки «Берген Барок» (Норвегия). С 2003 г. Pratum Integrum записывает монографические альбомы композиторов XVIII века эксклюзивно в серии Caro Mitis.

В сезоне 2004/05 в Камерном зале Московского международного Дома музыки в рамках интереснейшего абонемента у оркестра запланировано шесть тематических концертов, причем пять из них будут продублированы в зале «Манеж» Московского театра «Школа драматического искусства», что на Сретенке (иногда программа может и не повторяться). Отметим необычность акустики альтернативной сценической площадки. Архитекторы здания применили старинный прием, часто использовавшийся при строительстве храмов: под паркетом зала «Манеж» размещены полые глиняные емкости, придающие залу особые акустические свойства: пол резонирует, как музыкальный инструмент. Перечислим концерты этого сезона: 1.«Безумный Тиц» (16 и 19 октября); 2.«Иллюзии французского барокко» (Ж.-М. Леклер, Ж.-Б. Ребель, Ф. Куперен – 4 и 5 ноября); 3.«Эпоха причуд и странностей» (Г.Ф. Телеман, И.С. Бах, Ф. Куперен. Солист Виланд Кёйкен [виола да гамба] – 15 и 16 января); 4.«Богемский мятежник» (Симфонии и концерты А. Розетти. Солистка Хелен МакДугал [натуральная валторна] – 11 и 12 февраля); 5.«Соперник Бетховена» (Й. Вёльфль. Симфонии – 16 марта); 6.«Бибер и Бахи» (Г.И.Ф. Бибер, Г. Муффат, Б. Бах, И.С. Бах – 15 и 16 апреля).

Ваш покорный слуга, решив для себя, что оставаться и далее в стороне от подобного живого пиршества музыки – просто недопустимое легкомыслие, посетил два концерта осенней абонементной серии: 19 октября в зале «Манеж» на Сретенке, 4 ноября – в Камерном зале ММДМ. На концерте19 октября состоялась презентация нового диска оркестра «Anton Ferdinand Tietz. Instrumental Music».

Антон Фердинанд Тиц (1742 – 1810), музыкант с необычной судьбой и некогда громким именем, был блестящим композитором и скрипачом. Этот загадочный человек многое сделал для русской культуры. Он провел большую часть жизни в Петербурге, здесь он выступал, преподавал, сочинял. Он любил хорошую камерную музыку и прививал русским придворным безупречный венский вкус. Именно благодаря Тицу при дворе зазвучали, например, квартеты Моцарта и Гайдна. Неожиданно сильное впечатление производят и его собственные сочинения, вновь открытые после долгой паузы. Конечно, как и большинство придворных композиторов, он писал много развлекательной музыки, в которой охотно использовал забавные мелодии в русском стиле. Но есть и другой Тиц – меланхоличный, подчас даже трагичный. Некоторые его ансамбли – искренние, резкие, пронзительные – напоминают об операх Глюка и о самых лучших минорах венских классиков. После смерти музыканта его сочинения рассеялись по архивам и библиотекам, возможно, многое не сохранилось. В настоящее время известны струнные ансамбли (дуэты, квартеты, квинтеты), несколько сонат с солирующей скрипкой и вокальных опусов, одна симфония и один концерт.

В молодости Тиц пользовался большой известностью в Вене. Он был знаком с Глюком и Гайдном, выступал на светских вечерах, его приглашали в лучшие салоны (например, в салон князя Лобковица, где впоследствии желанным гостем стал Бетховен). Он был тепло встречен в Петербурге (1771 г.) и до конца жизни остался при дворе Екатерины II. Казалось бы, судьба его складывалась удачно. Но на склоне лет несчастный композитор впал в меланхолию, а затем – безмолвие. Возможно, он был болен шизофренией. Его современнику, поэту И. Дмитриеву, принадлежат такие слова: «Сей превосходный музыкант, к удивлению всех, вдруг перестал говорить и уже близ года наблюдает глубокое безмолвие, не переставая притом восхищать по-прежнему игрой своей». Тиц продолжал выступать, но его концерты становились все более редкими. На одном из последних вечеров Тица слышал Людвиг Шпор. Он был скрипачом и композитором уже другого поколения: на своем веку ему довелось пообщаться с Паганини, увидеть триумф романтической музыки, создать одну из первых романтических опер. Манера игры Тица казалась ему устаревшей, но его композиторский талант он не мог не признать. По словам Шпора, Тиц – «не величайший скрипач всех времен, но в музыкальном отношении он – гений». А ведь выдающийся исполнитель слышал уже безумного музыканта, который играл свой знаменитый Скрипичный концерт ми-бемоль мажор!

На недавнем московском выступлении в этом необычайно эффектном и изысканно элегантном произведении Тица блестяще солировал Дмитрий Синьковский, показав безупречное владение всем арсеналом виртуозного скрипичного мастерства и всей широтой звуковой палитры, то бравурно-экспрессивной, то меланхолически-рафинированной. Дмитрий Синьковский к тому же сочинил каденции к концерту, весьма органично вписавшиеся в барочную стилистику музицирования давнишней эпохи, в традиции, порядком забытые, но возрожденные усилиями этого замечательного коллектива единомышленников. Впечатляющим финалом концерта стала Симфония до мажор – парадное, напыщенное светским официозом произведение Тица. На едином нерве и неослабевающем музыкальном пульсе, играя при этом партию первой скрипки, провел всю симфонию концертмейстер оркестра Сергей Фильченко. В начале вечера были исполнены инструментальные ансамбли – два Струнных квинтета ми-бемоль мажор и ре-минор для двух скрипок, двух альтов и виолончели, Струнный квартет ре-минор для двух скрипок, альта и виолончели (посвящение князю Д.М. Голицыну), милый и забавный Дуэт до мажор для скрипки и виолончели, причудливо сочетающий псевдорусские интонации с типичными европейскими. Нельзя не отметить поразительное чувство «ансамблевости», присущее этому коллективу, невероятное ощущение объемной, выпуклой звучности, в которой даже мельчайшие мелодические модуляции прослушиваются четко, рельефно, не теряя при этом своего подкупающего очарования, в зависимости от настроения то пастельного и романтически-экспрессивного, то просветленно-трагического и щемящего. Но особо хочется сказать о названном виртуознейшем дуэте двух барочных инструментов (скрипки и виолончели) в исполнении Дмитрия Синьковского и Павла Сербина. Наиболее технически сложна здесь партия виолончели. И если для Дмитрия Синьковского Скрипичный концерт оказался визитной карточкой предъявленного мастерства, роль «первой скрипки» в Дуэте до мажор законно принадлежала виолончели Павла Сербина!

Совсем в ином музыкальном измерении 4 ноября прошел концерт «Иллюзии французского барокко». Словно сотканные из самой галантной красоты, сочинения Ж.-М. Леклера, Ж.-Ф. Ребеля – весьма редкие гости в наших концертных залах (за исключением разве что сочинений Ф. Куперена). Ажурный французский музыкальный стиль был создан для беспечных баловней судьбы, для высшего света, в частности, для мадам Помпадур и ее соперниц, для версальских придворных, жизнь которых, благодаря этой музыке, была полна пленительных иллюзий. И вот благодаря оркестру Pratum Intergrum этот стиль оказался доступен и в ХХ I веке, а музыка Ребеля и Леклера наконец нашла своего российского слушателя.

В Европе, в XVII или XVIII веке, войдя в церковь, можно было увидеть и орган, и клавесин одновременно. Известно, что эти инструменты довольно часто играли вместе партию basso continuo . Почему-то в современных исполнениях старинной музыки до недавнего времени такие эксперименты почти не предпринимались, но на рецензируемом концерте стало возможным услышать это необычное на современный вкус сочетание инструментов. Pratum Integrum – один из первых коллективов, воплотивших подобную идею в России. Прозвучавшая музыка с восторгом принималась в Париже во времена Людовика XV, впрочем, кое-что из исполняемых произведений слышал и его дед, Король-Солнце. Тысячи версальских зеркал отражали свет жирондолей и изящные листья орнамента, создавая иллюзию бесконечного пространства, мираж цветущего раскидистого сада. Пройдя сквозь залы Дианы и Аполлона, придворные устремлялись в театр, где иллюзии становились еще более волнующими. Дамы и кавалеры шли посмотреть танцевальные симфонии придворного композитора Жана-Фери Ребеля (1666 – 1747) – иными словами, ранние балеты, к которым он писал музыку. Если бы в 1716 году мы оказались в числе зрителей такого спектакля, то каждый из нас с удивлением узнал бы в одном из высоких иностранцев лет сорока самого Петра I. Тогда исполняли симфонию «Танцевальные характеры» – и, кто знает, может быть, именно она так запомнилась императору, что он решил непременно ввести танцы и в России.

«Стихии» – самая известная из симфоний Ребеля. По его словам, начальный аккорд, в котором одновременно сочетаются все звуки гаммы ре-минор, изображает Хаос. Он сменяется унисоном (нота ре) – это Земля. Далее следует пестрая череда танцев, изображающих другие стихии – Огонь, Воздух и Воду. Как раз в том же году, когда Ребель написал «Стихии» (1737 г.), при дворе Людовика XV разгорелась острая борьба за пост директора королевского оркестра. Одним из блестящих претендентов на эту должность по праву был Жан-Мари Леклер (1697 – 1764), французский композитор, скрипач, танцовщик, основоположник скрипичной школы, прозванный «французским Бахом», автор изумительных сонат и концертов, которые так любила королева… К сожалению, Леклер оказался настолько неуживчив и неуступчив, что, проработав в этой должности один месяц, демонстративно покинул Париж. Имя Леклера окружено легендами. Например, одним из его педагогов был Пьетро Локателли, и их совместные концерты проходили с невероятным успехом. «Леклер играет, как ангел, а Локателли – как дьявол», – писали современники. Под конец жизни Леклер вновь вернулся во Францию, разошелся со своей супругой, купил дом, как сообщалось тогда, «в опасном районе Парижа»… и однажды вечером был убит своим завистливым племянником.

Современником Ребеля и Леклера был композитор, слава которого надолго затмила имена остальных французских музыкантов. Самое точное представление о Франсуа Куперене (1668 – 1733) дает его прозвище, ставшее частью его имени, – Франсуа Куперен Великий. Особенно популярны были его пьесы для клавесина – он был учителем музыки при дворе Людовика XIV. Куперен поначалу опасался писать трио-сонаты, ведь это был новый для него итальянский жанр. Поэтому в 1695 г. он сочинял их под псевдонимом, и только когда они принесли ему успех, открыл свое настоящее имя. Соната «Султанша» для четырех инструментов и basso continuo написана несколько позднее. Композитор следует в ней модной тогда теме: в 1704 г. востоковед Антуан Галлан опубликовал первый перевод некоторых сказок из «Тысячи и одной ночи». Успех книги был фантастическим. Она стала настолько популярна, что Галлан первым решился на мистификацию: более половины из тысячи «сирийских» новелл он сочинил сам. Дальше последовали различные вариации на эту тему – «Персидские письма» Монтескье (1724) и другие письма его бесчисленных подражателей. Западный мир грезил, и одна из любимых его иллюзий была восточной.

В программе концерта прозвучали следующие музыкальные номера: два произведения Жана-Мари Леклера – Увертюра ля-мажор (опус 13, № 3 в оркестровке Павла Сербина) и Концерт ля мажор для скрипки, струнных и basso continuo (опус 12, № 2), два произведения Жана-Фери Ребеля – Танцевальная симфония «Стихии» и «Фантазия» для оркестра, а также знаменитое, но незаслуженно мало известное сочинение Франсуа Куперена – Соната «Султанша» для двух скрипок, двух виол да гамба и basso continuo . В Концерте Леклера солировал Дмитрий Синьковский. В Сонате Куперена к нему присоединилась скрипка Сергея Фильченко, две виолы да гамба (Марк Вайнрот и Павел Сербин) и Анна Карпенко, исполнившая партию клавесина, единственно ответственного в этом произведении-ансамбле за звучание basso continuo .

Невозможно предать впечатление просветленного восторга, когда слушаешь подобную музыку. Я не знаю, какому из исполненных произведений отдать предпочтение, ибо все они были изысканно прелестны. Но, пожалуй, в этой программе все-таки можно указать на две грандиозные кульминации. Первая – это Танцевальная симфония «Стихии» Ребеля, оказавшая на меня совершенно ошеломляющее эмоциональное воздействие. Ничего подобного слышать до этого мне просто не приходилось! Чтобы описать, насколько совершенно была интерпретирована данная партитура, надо сказать много теплых слов о каждом конкретным исполнителе, что сделать представляется совершенно невозможным. Поэтому, если мои общие восторженные доводы Вас не убедили, сходите в следующий раз послушать этот коллектив – и вы сразу поймете весомость и безусловную оправданность моих восторгов! Вторым фаворитом программы стал Концерт Леклера. Утонченно-элегантный Дмитрий Синьковкий и на этот раз продемонстрировал великолепное феерическое музицирование, подарив слушателям незабываемые моменты своего вдохновенного искуства. Необычная Соната Куперена для необычного состава инструментов еще более раздвинула рамки традиционных возможностей привычных составов инструментальных ансамблей, обогатив слушательское сознание звучанием весьма оригинального набора инструментов.

Подойдя к финалу этих заметок, невозможно не выразить признательность пресс-службе оркестра Pratum Integrum в лице музыковеда Анны Андрушкевич за предоставленный обширный исторический материал, благодаря которому настоящая рецензия превратилась в увлекательнейшее путешествие по забытым музыкальным стилям и эпохам прошлого.

Игорь Корябин