Пресса
25.12.2004
Щегленок, циклопы и галиматья
// пришли в "Школу драматического искусства"
Сергей Ходнев, "Коммерсантъ" №242
В театре "Школа драматического искусства" прошел совместный концерт московского оркестра Pratum Integrum и бельгийского ансамбля Il Gardellino. Программа называлась "Барочная кунсткамера: щегленок, циклопы и галиматья". О том, что все это значит, рассказывает СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ .
В "Утраченных иллюзиях" Бальзака Людовик XVIII якобы произносит сентенцию: "Надо поощрять щеглят с Пинда". Король был учен, и, чтобы разъяснить это ученое остроумие, приходится ударяться в комментарии: в этом каламбуре смешаны аллюзии на фамилию главного героя романа ("Шарден" созвучно с chardonneret – "щегол") и на название фессалийского горного хребта Пинд, к которому относится мифологический Парнас (а Люсьен Шарден – поэт). Сходным образом играла словами и программа концерта. Шутка, которую приходится растолковывать, конечно, несколько теряет во впечатлении, однако здесь без комментариев вовсе не обойдешься. "Щегленок" по-итальянски gardellino, и это, во-первых, название концерта Вивальди, вошедшего в исполнявшуюся программу, а во-вторых, название ансамбля, музыканты которого играли в этот вечер вместе с Pratum Integrum. Участники Il Gardellino – известный гобоист Марсель Понсель, скрипач Рио Теракадо и флейтист Ян де Винн – играют также в составе оркестра Филиппа Херрвега (и вместе с этим дирижером приезжали исполнять "Страсти по Матфею" прошедшей весной), а по совместительству еще и в нескольких других аутентистских коллективах.
Галиматья – тоже слово вовсе не русское, а заимствованное. Говорят, что появилось оно благодаря оговорке некоего адвоката, ведшего дело о краже петуха у некоего Матиаса: дескать, юрист так запутался в своей речи, что вместо "петух Матиаса" сказал (по-латыни): "Матиас петуха" ("Galli Matias"). Так или иначе, в XVII-XVIII веках это слово уже употреблялось в значении "путаница" или "нелепица", и этим словом Георг Филипп Телеман назвал одну из частей своей оркестровой сюиты ми-минор (она заключала концерт). А "Циклопы" (Les Cyclopes) – название другой части все того же произведения.
Продравшись через эти пояснения, можно наконец поговорить о музыке. Прежде всего, сотрудничество Pratum Integrum с Il Gardellino совершенно не выглядело ученичеством. Отмечая разницу в опытности тех и других, было любопытно наблюдать, как, трактуя Баха, Вивальди, Телемана, Алессандро Марчелло, музыканты с равной беглостью говорят на одном и том же исполнительском языке. Инструменты бельгийских солистов – сочное сочетание старинных траверс-флейты, гобоя и скрипки – находили у Pratum Integrum внимательную и без позерства умелую поддержку. В баховском же до-минорном концерте для гобоя и скрипки скрипач Дмитрий Синьковский солировал вместе с Марселем Понселем, и в общем звучание этого дуэта было вполне приемлемым.
Конечно, и бельгийские "щеглята" брали свое. Скрипач Рио Теракадо в первом отделении превосходно солировал на редкостной семиструнной виоль д`амур в тройном концерте Телемана, а во втором продемонстрировал виртуозное скрипичное соло в еще одном "именном" концерте Вивальди – "Tempesta di mare" ("Морская буря"). Второе отделение так же предсказуемо украсилось колоритным гобойным соло Марселя Понселя в знаменитом ре-минорном концерте Алессандро Марчелло.
Но все-таки ярчайшим впечатлением концерта стала оркестровая сюита Телемана (та самая, где и циклопы, и галиматья), в которой гости и хозяева выступили составом. Уже большая и требовательная увертюра a la Francaise, открывавшая сюиту, выглядела просто-таки эталоном. Безукоризненные темпы, аккуратная интонация, равномерный ансамбль, отличное чувство стиля, но при этом поразительно точно найденный градус живой, дышащей эмоциональности. И еще острое чувство жалости к себе, оттого что все это не будет записано и не выйдет на CD.
Теоретически придраться можно вот к чему. Строго говоря, на кунсткамеру исполнявшиеся вещи в большинстве своем никак не тянут: если не считать сюиту Телемана, все это не раритеты, а произведения, давно и хорошо всем известные. А заманчивые "Циклопы" с "Галиматьей" – всего-то небольшие номера из сюиты. И броское название концерта, получается, бьет не в глаз, а в бровь. Но попробуйте-ка назовите концерт как-нибудь вроде "Музыка композиторов XVIII века: Телеман, Бах, Вивальди, Марчелло" – и что выйдет? Дело даже не в том, что концерт затеряется в афишах (положим, Pratum Integrum уже с трудом сойдет за иголку в стоге сена). Просто можно, сохраняя всю возможную ученость, свободно, ненавязчиво и в удовольствие играть словами, метафорами, аллюзиями. А можно подавать барокко как пыльный музейный экспонат, занудно настаивая на важности старинной музыки в каком-нибудь большом деле вроде культурного развития молодежи. И вот тогда, я вас уверяю, получится самая что ни на есть галиматья. Сергей Ходнев
оригинал статьи на сайте "Коммерсанта"