12 ноября 2005 года
Московский Международный Дом Музыки Камерный зал
Концерт оркестра Pratum Integrum
Художественный руководитель – Павел Сербин (виолончель)
концертмейстер – Сергей Фильченко (скрипка)
«Иллюзии французского барокко»
I отделение
Жан Батист Люлли (1632–1687)
Увертюра к опере «Триумф любви»
Жан Фери Ребель (1666–1747)
Танцевальная симфония «Сельские увеселения»
Марен Маре (1656–1728)
Музыка к трагедии «Альциона»:
Увертюра
Жига
Буря
Чакона
Тамбурин
II отделение
Луи Габриэль Гиймен (1705–1770)
«Диалог» для флейты, скрипки, виолы да гамба и бассо континуо
Исполнители:
Екатерина Дрязжина (флейта)
Дмитрий Лепехов (скрипка)
Павел Сербин (виола да гамба)
Александр Гулин (виолончель)
Анна Карпенко (клавесин)
Жан Мари Леклер (1697–1764)
Концерт для скрипки с оркестром
Солист – Дмитрий Синьковский
Жан Жозеф Кассанеа Мондонвиль (1711–1772)
Увертюра к опере «Титон и Аврора»
Все сочинения исполняются в России впервые
***
***
Пение, танцы, беседы и великолепные балы в Версале, – в эпоху барокко все это соединялось в столь соблазнительное целое, что даже триста лет спустя описания этих празднеств не дают творческим людям покоя: хочется устроить нечто похожее, тем более, что изысканная придворная музыка Франции – это искусство жизнеутверждающее и сильное; глубокое по сути, нарядное внешне – в наше время оно звучит свежо и актуально. Оркестр Pratum Integrum каждый год дает концерт с названием «Иллюзии французского барокко», где исполняет придворную французскую музыку, в основном, конца XVII века. Идея проекта принадлежит художественному руководителю оркестра Павлу Сербину. Все сочинения, заявленные в программе концерта в этом году, в России будут исполнены впервые.
Композиторы, музыка которых прозвучит в этот вечер, были крупнейшими мастерами своей эпохи. Их имена знали далеко за пределами Парижа, их слава была поистине легендарной.
Они принадлежат к разным поколениям: самый старший из них – Люлли, любимец Короля-Солнце. Он был главным композитором придворного балета (а постановщиком был Мольер), и при жизни не знал себе равных. Впрочем, человеком он был весьма тщеславным, к своей должности относился ревниво, и вполне умышленно устранял соперников, так что после его смерти в театральных делах наступило даже некоторое замешательство. Однако, вскоре оно привело к новому творческому всплеску: Ребель, Леклер, Гиймен, Мондонвиль и Маре – все эти композиторы работали при дворе Людовика XV, и были «властителями дум» капризного парижского общества.
На концерте будет много интереснейшей театральной музыки. Например, прозвучит «хореографическая симфония» Ребеля – небольшой балет без пения, написанный для танцовщиков придворной Оперы. Одну из подобных «симфоний» в 1716 г. в Версале слышал Петр I; говорят, что именно после этого ему захотелось устроить балы и в России, так что появлением первых петровских ассамблей мы хотя бы отчасти обязаны Ребелю.
Не менее серьезная историческая роль выпала на долю оперы Мондонвиля «Титон и Аврора»: это произведение Мондонвиль написал по заказу г-жи Помпадур вот при каких обстоятельствах.
В 1752 г. в Париже появилась итальянская комическая опера, и на этой почве разразилась так называемая «война буффонов» – острый спор сторонников и противников нового итальянского жанра. Мондонвилю было поручено постоять за честь отечественного искусства и написать произведение, которое бы продемонстрировало лучшее, на что способна французская музыка. Героическая пастораль Мондонвиля была принята с восторгом, но как раз в то время во Франции обострились отношения между янсенистами и иезуитами, и это на некоторое время отвлекло парижан и от итальянских опер, и от французских.
Особое предназначение было и у «Бури» Марена Маре: этот эпизод из его популярной оперы «Альциона» долгое время был конкурсной пьесой. «Бурю», как самый трудный оркестровый фрагмент, должны были играть струнники, желавшие поступить в оркестр Королевской Академии музыки. А уж попав в этот оркестр, они наверняка столкнулись бы с произведениями Леклера и Гиймена, придворных композиторов и блестящих скрипачей. Скорее всего, Леклер и Гиймен знали друг друга с юных лет: оба учились в Турине в одно и то же время у одного и того же педагога. Странно, что в их биографиях ничего не сказано ни об их знакомстве, ни об их отношениях, ни о сходстве или различии их стиля. Зато во все статьи о Леклере проникла легенда о его совместных концертах со скрипачом и композитором Пьетро Локателли. Концерты эти имели фантастический успех, из уст в уста передавалась оброненная кем-то фраза: «Леклер играет, как ангел, а Локателли – как дьявол».
Иллюзорный мир, столь вдохновенно творимый эпохой барокко – и в жизни, и в инструментальной и театральной музыке, – призван был, помимо прочего, унять тоску по утраченной гармонии, утолить жажду многогранной и многоликой красоты, и жить он будет столько, сколько жива будет эта жажда. В наше бесконечно усталое время французскую придворную музыку нужно выписывать по рецепту, как освежающее, веселящее зелье, как универсальное лекарство от латинских депрессий, русской хандры и аглицкого сплина.